Гордость и позор Кисловодска: Борис Розенфельд призвал воссоздать Дом Реброва

© Фото: Николай БЛИЗНЮК Среди трехсот тысяч россиян и иностранцев, ежегодно отдыхающих в Кисловодске, нет-нет, да найдется неугомонный, который после посещения Нарзанной галереи втихаря отколется от группы,

Среди трехсот тысяч россиян и иностранцев, ежегодно отдыхающих в Кисловодске, нет-нет, да найдется неугомонный, который после посещения Нарзанной галереи втихаря отколется от группы, следующей за экскурсоводом, и свернет на соседней улочке в узкий проход между домами…

Спустя несколько минут он выйдет оттуда вконец обескураженный. А затем в родном городе десятки раз в разных компаниях будет живописать то, с чем столкнулся в Кисловодске, когда вознамерился поглазеть на запечатленный Михаилом Лермонтовым дом княжны Мэри.

Подобные маленькие трагедии в городе-курорте федерального значения случаются изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год…

Я тоже давно наслышан о доме помещика Алексея Реброва, не раз там бывал. Ну что мне в сотый раз там делать?

…Тем паче, после того, как два года назад многие важные должностные лица лично участвовали в открытии сквера Реброва. Он почти вплотную примыкает к участку, где в начале XIX века знаменитые зодчие – братья Бернардацци, – построили для статского советника Реброва первый в этой местности дом. В разговорах до и после того торжества не раз упоминали о печальной судьбе некогда знаменитого дома. Однако, затем наступило многомесячное затишье …

И вот на днях его вдруг взорвал шквал сообщений в СМИ: мол, известнейший на Кавминводах краевед и искусствовед Борис Розенфельд высказался в социальных сетях за скорейшее воссоздание дома Алексея Реброва.

Я хорошо знаю члена Союза журналистов России Бориса Розенфельда. Хотя в октябре прошлого года Борису Матвеевичу исполнилось 86 лет, по ясности ума и твердости памяти он даст фору и мне, и многим другим таким же 60-летним «юнцам». Так что неспроста, – ох, неспроста! – Борис Матвеевич завел публичный разговор о судьбе дома Реброва…

…Огибаю прекрасный памятник сухощавому мужчине с орденом на груди и с корзинкой винограда у ног; прохожу мимо старинного дома со свеженькой табличкой «Улица Алексея Реброва (бывшая Коминтерна)» и сворачиваю в узкий проулок.

Заканчивается глухая стена дома, – и почти сразу начинается сплошной металлический забор. Им лет восемь назад огородили останки стен из деревянного бруса, который двести лет назад специально для строительства этого здания привезли из Астрахани.

Верхние венцы брусчатого сруба и сейчас возвышаются над забором. Надо только знать, что высматриваешь, поскольку все переплетено засохшими ползучими травами, кустарником, поросло молодыми деревцами.

Так было и раньше. Но глаз «цепляет» и что-то новенькое.

Присаживаюсь на корточки – и в пространстве под зеленым защитным забором вижу стеклянные и пластиковые бутылки. Не единицы, не десятки, а сотни, наваленные в несколько слоев.

Огибаю здание с противоположной стороны и впервые вижу в защитном металлическом заборе распахнутую калитку – кто-то ее либо открыл, либо выбил ударом ноги.

Последнее более вероятно. Похоже, местные забулдыги основательно обжили эти руины. Вплоть до того, что приволокли туда внушительных размеров мойку и бросили рядом пятилитровую пластиковую бутыль из-под питьевой воды.

Окажись на моем месте турист, вознамерившийся полюбоваться «домом княжны Мэри», ему бы по возвращении на малую родину увиденное еще долго представало в кошмарных снах.

А мне что делать? Правильно! – топать к Борису Розенфельду. Пусть этот мудрый человек растолкует, что к чему…

У Бориса Матвеевича день расписан по минутам – в обед очередное выступление перед отдыхающими. Но говорить о доме Реброва он готов даже в условиях цейтнота:

– Четыре года назад только что заступивший на должность главы города Александр Курбатов попросил меня объяснить, чем Кисловодск так резко отличается от всех остальных городов Ставропольского края. Мы с ним обошли всю историческую часть города-курорта. Я рассказывал Александру Вячеславовичу о судьбе улиц, зданий, говорил о выдающихся людях, которые в них бывали. Дошел черед и до дома Реброва.

Борис Матвеевич берет паузу, припоминая подробности тех бесед с новым градоначальником.

– И вот я ему говорю: «Только представьте, – это единственное в мире здание, под кровлей которого в разное время жили Александр Пушкин, Михаил Лермонтов, Лев Толстой и многие другие светочи русской культуры! Мраморную доску с такой надписью в 1969-м году я своими руками прикрепил к стене этого дома. Казалось бы, более надежной охранной грамоты не может быть! Но нет: здание продолжали разрушать».

Борис Матвеевич подвигает свое кресло вплотную к диванчику, на который усадил меня, и переходит к самому больному:

– Я рассказал новому главе города, что в Советском Союзе власти считали Алексея Реброва идеологически чуждым элементом и замалчивали его имя. Мол, помещик, эксплуататор, владелец нескольких доходных домов.

– Что вы можете возразить супротив этого? – спросил меня тогда Александр Вячеславович.

– А то, что статский советник Ребров по Высочайшему повелению составил описание всех земель Кавказской области. Под руководством генерала Ермолова – «Положение об управлении Кавказской областью». И подготовил еще несколько важных государственных документов. Что помещик Ребров первый в России стал развивать шелководство. Причем, именно на Ставрополье. И был удостоен пяти Золотых медалей за производство шелка. Что в своем имении Владимировка на реке Кума он помимо шелковицы насадил великолепные виноградники. На международной ярмарке в Париже первую премию среди вин получило «Мадам Клико», а вторую – «Ребровское шипучее». Что он вывел уникальный сорт сладкого репчатого лука лилового оттенка.

И тогда глава города заверил:

– Мы возродим его имя!

Борис Матвеевич признается:

– Я тогда поблагодарил градоначальника, но в душе усомнился: на моей памяти многие подобное обещали, но в итоге никто ничего не смог сделать.

А тут смотрю: спустя два года с помощью сенатора Михаила Афанасова власти Кисловодска рядом с Нарзанной галереей и сквер Реброва обустроили, и установили в его центре памятник Алексею Федоровичу. А затем и улицу Коминтерна переименовали в улицу Алексея Реброва. Вот только с воссозданием «дома княжны Мэри» пока ничего не получается…

До какой степени «не получается» я уже видел. Звоню заведующей информационно-аналитическим отделом администрации Кисловодска Елене Полтавской и прошу объяснить «Почему?»

Елена Владимировна уверяет, что городские власти весьма заинтересованы воссоздать дом Реброва, поскольку это записано в Концепции развития города-курорта, но пока не могут приступить к работам. Объект-то числится за федеральным Министерством культуры. Все документы с предложением передать дом Реброва городу-курорту в Минкульт отправили давным-давно, еще при министре Мединском. Но никакого ответа по сей день нет.

– И, похоже, мы его нескоро получим. Сейчас, когда поменяли министра, у чиновников минкульта появилось множество других забот.

Я отчасти готов поспорить с заведующей отделом администрации. Не так уж бессильны местные власти в отношении федерального объекта. Могли бы изо дня в день инициировать там всевозможные проверки: от общественного самоуправления – до СЭС, пожарных и правоохранительных органов. Таким образом и «выкурили» бы пьянчужек и бродяг из памятника культуры.

Да и скоренько «достучаться» до федерального министерства есть немудреный способ. Стоило молодым активистам у загаженного дома Реброва провести несколько громких акций с требованиями к чиновникам Минкультуры навести порядок в самом сердце города-курорта федерального значения, а затем выложить эти видео в ведущих социальных сетях, как реакция федеральных властей последовала бы незамедлительно.

…Похоже, 86-летний Борис Розенфельд силу воздействия через социальные сети осознал раньше своих куда более молодых земляков.

Николай БЛИЗНЮК

Источник

Предложить новость