ПРИШЛА РОЖАТЬ, А НАЧАЛА УМИРАТЬ

НАТАЛЬЯ ЗЕМЦОВА ЛИШИЛАСЬ НЕ ТОЛЬКО ПЕРВЕНЦА, НО ЕЩЕ И ВОЗМОЖНОСТИ СТАТЬ МАМОЙ

В Следственном управлении СК в отделе по расследованию особо важных дел находится материал доследственной проверки по заявлению Натальи Земцовой в отношении врачей роддома № 4 по факту ненадлежащего оказания ими медицинской помощи, повлекшей за собой смерть ее новорожденного сына и причинение ей самой тяжкого вреда здоровью.

Интересы пострадавшей стороны представляет общественная деятельница Наталья Чихладзе, за плечами которой уже несколько выигранных судебных дел о врачебных ошибках. Этот случай тоже обещает быть сложным, поскольку руководство больницы свою вину в данной трагедии отрицает, уверяя, что помощь роженице и ребенку была оказана своевременно и в полном объеме. А то, что послеродовой период затянулся на месяцы, сопровождался гнойным сепсисом, бесконечными санациями и навсегда лишил девушку не только здоровья, но и возможности стать мамой, так они не Боги, против гримас судьбы медицина бессильна. И нет в этой истории гремучей смеси врачебных ошибок и банальной халатности.

Приходите завтра. А лучше как-нибудь потом

25 сентября Наталья Земцова пришла на очередной прием к своему акушеру-гинекологу, где ей было выписано направление на госпитализацию в родильный дом №4 ГБУЗ СК «Городская клиническая больница скорой медицинской помощи». Мол, ничего страшного, все в порядке, но учитывая анамнез, где и 39-я неделя беременности, и пять лет бесплодия, и крупный ребенок, - лучше перестраховаться. На следующий день, собрав все вещи, девушка со свекровью и мужем отправилась в роддом.

- Живот уже с утра поднывал. Не то чтобы болел, но ощутимо подтягивало внизу, на что я пожаловалась в приемном покое. Но меня даже никто осматривать не стал. Сказали, что для моего срока это нормально, и перебили талончик на 1 октября. Поскольку сейчас свободных мест нет, - пожимает плечами Наталья.

В пятницу 27 сентября ближе к 16:45 у нее отошли воды.

- Послушал ли ребенка акушер, когда мы приехали в родом? Нет. Он просто сказал, чтобы меня оформляли в отделение, где мне подключили аппарат КТГ и я еще долго лежала без всякого наблюдения, прежде чем врачи подошли ко мне. Посмотрели на монитор и «срочно в операционную», говорят, - вспоминает начало самого страшного дня в своей жизни 27-летняя девушка. Потом были общий наркоз, экстренное кесарево...

Уже за полночь на телефоне мужа Натальи Виталия Лебского высветился незнакомый номер. Звонили из роддома.

- Мне сказали, что в 21:45 Наташе была сделана операция, и хотя она уже пришла в себя, нам нужно срочно приехать для серьезного разговора. Я сразу понял: раз о ребенке ничего не говорят, с ним что-то случилось, - рассказывает Виталий.

- На сыне, когда он трубку положил, лица не было, - вспоминает ту ночь, и как Виталий сначала долго не мог попасть в замочную скважину ключом, потом не решался войти в отделение, мама парня Мария Григорьевна. Там же их уже ждали врачи дежурной бригады: - Стоят, с ноги на ногу переминаются, сами растерянные, глаза бегают, что-то буровят под нос. Ну мы все и поняли. . Пошли посмотреть на нашего мальчика, пеленочку приоткрыли, а он хорошенький такой. Волосы черные, как у Виталика. На сына и похож. Взяла внучка за ручку, а она тепленькая еще. Пальчики крохотные, перебираю их... Ведь нянчить его ехала, а оно вот как все обернулось, - разглаживает несуществующие складки на юбке бабушка.

Да и сам Виталий, отвернувшись от нас, неестественно прямо держит спину. Конечно, он спрашивал: «Почему?»

- Как нам объяснили, у Наташи изначально были проблемы с плацентой, когда подхваченная женой инфекция спровоцировала ее частичное отслоение. А тут еще воды отошли, ребенок глотнул зараженную жидкость, долго находился в безводном периоде. В общем, акушеры еще на начальном этапе родов увидели, что ребенок мертв, но не стали говорить об этом Наташе, чтобы та не расстраивалась и смогла родить его естественным образом. А когда же у нее открылось кровотечение, пришлось менять планы и экстренно оперировать, - рассказывает Виталий, пока мы изучаем результаты патологоанатомического вскрытия от 9 октября 2019 года.

Они слово в слово повторяют доводы медиков. Младенец родился мертворожденным. Причина смерти - внутриутробная гипоксия, наступившая от нарушения маточно-плацентарного кровообращения. Дефектов оказания медицинской помощи нет. Ибо и спасать-то было некого: судя по состоянию кожных покровов ребенка, называемых в народе «кожей прачки», умер малыш не менее чем за 12 часов до того, как начались роды.

Вот только Наташа в это не верит.

- Я ехала в роддом, а мой сыночек толкал меня под ребра, в живот. Он был жив! И никакая это была не иллюзия, или, как мне пытались объяснить акушеры, мертвый плод просто перекатывался со стороны в сторону. Во время КТГ я отчетливо помню все складочки на мониторе! И вообще, как акушеры могли понять, что ребенок мертв, если они ни разу не подошли ко мне, чтобы прослушать его сердцебиение! Как и не было у меня никакого внезапно открывшегося кровотечения. Я лежала на светлых простынях и уж точно бы это заметила. То же самое с инфекцией... В обменной карте все анализы в норме. И между двумя моими посещениями роддома прошли всего сутки. Так когда же я успела так серьезно заболеть? - шепчет Наталья.

Шепчет не только потому, что боль утраты не отпускает и накатывает такими волнами материнской тоски по своему ребенку, что становится трудно дышать. Помимо психологического фактора, у осипшего голоса есть и вполне рациональное объяснение в виде установленной в гортань трахеостомической трубки. С ней Наташе предстоит ходить как минимум еще полгода, не давая забыть ни на минуту о том, что трагические роды лишь запустили колесо истории, которое дальше стало набирать стремительные обороты.

Спасти, но не любой ценой...

На выходных девушка почувствовала боли внизу живота и его вздутие. Пожаловалась на дискомфортные ощущения дежурному врачу, но после проведенного УЗИ ее успокоили, что это вполне нормально для первого дня после операции. Однако ни в воскресенье, ни в понедельник ей лучше не стало. 30 сентября вместо выписки Наталья была переведена в гинекологическое отделение, где ей было проведено гистероскопическое исследование, позволяющее при помощи вмонтированной камеры визуально оценить состояние детородных органов. Увиденное акушеров не порадовало.

- Как мне потом рассказывали сами сотрудники роддома, в матке уже тогда образовался гной, и орган нужно было срочно удалять, чтобы избежать тяжелых последствий, - рассказывает Виталий.

Однако врачи почему-то медлили. Скорее всего, сыграл свою роль человеческий фактор, когда просто пожалели молодую девчонку, потерявшую первенца, над которой нависла угроза вообще остаться без детей. Поэтому и уверяли, что... «это обычное осложнение, которое лечится антибиотиками и чисткой, а об удалении репродуктивного органа вообще речь не идет», - приводит слова заведующей родильным отделением девушка и рассказывает, что после того, как ее забрали в операционную, дальше в памяти сплошной туман. Сквозь который время от времени проявляются отдельные картинки. Вот только соединить их воедино пока не получается. Слишком многого не помнит. А где-то и боится вспоминать.

- Мы же почему 30 сентября у Наташеньки не были? Внука в селе хоронили. Виталик сам и гробик выбирал, и вез сыночка на кладбище. А когда вернулись, он долго вечером еще с Наташей по телефону разговаривал. А 1 октября в обед влетает домой, мол, Наташа позвонила, ей еще одну операцию будут делать. Приезжаем в больницу, ее уже увезли. Говорят, что матку все же сохранить не удается, будут удалять. И вот Наташенька как попала 1 октября в реанимационное отделение, так там до конца месяца и пробыла, - рассказывает Мария Григорьевна.

И не просто пробыла. После перенесенного оперативного вмешательства у Наташи развился сепсис. Более двух недель девушка находилась между жизнью и смертью, причем весы явно симпатизировали старухе с косой. 6 санаций брюшной полости, когда живот даже не зашивали, а просто схватывали скобами; лошадиные дозы сильнейших антибиотиков; удаление прямых мышц на животе, на которых также гроздьями висел гной... Опытные медики, кому мы показывали выписку из истории болезни пациентки, с округленными от ужаса глазами комментируют: «Бедная девочка. Она же заживо гнила». Еще больше они удивляются, когда узнают, что девочка выжила.

- Когда у Наташи стали отказывать сердце и легкие, в реанимации нам тоже стали осторожно намекать, что состояние очень критичное и чтобы мы начинали готовиться к худшему. Пришли со свахой домой, рыдаем, я уговариваю ее, коль случится непоправимое, не разлучать мать со своим дитем, а тут Виталик из комнаты вылетает. «Не смейте ее раньше времени хоронить, - говорит. - Наташка знаете какой у нас боец!» И ведь прав оказался, - улыбается Мария Лебская, рассказывая о любви своих деток, которая и в этот раз наряду с современными препаратами помогла сотворить чудо. Пережив несколько остановок сердца, двустороннюю пневмонию легких, бесконечные санации и наркозы, Наташа стала поправляться.

А когда же здоровью девушки уже вроде как ничего не угрожало, 7 ноября после выписки она попросилась на могилку к сыну. Слезы - они тоже лечат. Равно как и стены родного дома. В которых спустя несколько дней девушке вдруг стало тяжело дышать. Причем приступы кашля и удушья становились все сильнее, промежутки между ними все короче...

Больной, дышите. Не дышите...

«Знаешь, мы не для того тебя с того света вытаскивали, чтобы ты задохнулась теперь», - стал собирать Наташину сумку Виталик, прежде чем отвезти ее в пульмонологическое отделение ГБУЗ СК «Городская клиническая больница скорой медицинской помощи».

Там же после проведенной компьютерной томографии выяснилось, что это продолжают «аукаться» последствия тех самых операций, приведших к серьезному сужению воздухоносных путей гортани. Необходимый для полноценного дыхательного процесса просвет был уменьшен более чем на 2/3 диаметра, а остальную площадь занимали рубцы, которые нужно было экстренно удалять и заново расширять горло. Для чего девушка с диагнозом «Рубцовый стеноз трахеи 2-3 степени» была доставлена в ГБУЗ СК «Ставропольскую краевую клиническую больницу» и экстренно прооперирована.

Отсюда и трубка. К которой, как признается Наташа, уже даже привыкла и готова мириться с неудобствами, лишь бы дышать полной грудью и не боятся ступенек, ведущих вверх, которые недавно были для нее непреодолимым препятствием. Тем более что и сами врачи говорят, что все поправимо. Во всяком случае, по их отоларингическому профилю. Как и обещают залечить рубцы, исполосовавшие вдоль и поперек весь живот Наташи. А вот с душевными шрамами, к сожалению, не все так просто. Ибо дня не проходит, чтобы девушка не истязала себя вопросами: «А что было бы, если бы еще в первый день ее госпитализировали в городской роддом, если бы послушали сердцебиение ее малыша?»

Попытались получить ответы на них и мы, обратившись за комментариями к руководству ГБУЗ СК «Городская клиническая больница скорой медицинской помощи». Взяв телефон сотрудника редакции, нам обещали перезвонить. Звонка пока не последовало.

Впрочем, типичное поведение для руководящего состава, к которому мы даже уже привыкли. Как и привыкли к таким рвущим душу историю. Когда, казалось бы, каждая подобная трагедия должна заставлять руководство краевого здравоохранения оборачиваться назад, дабы понять, обо что спотыкаемся на дороге, уложенной многомиллиардными вливаниями в медицинскую сферу. Вот и сейчас мы снова кричим о повышении рождаемости, сведении к минимуму младенческой и материнской смертности, снова готовы тратить огромные средства на эти цели, да вот коэффициент полезного действия от этого не меняется. Только в этом году у нас уже была Ирина Лучина из Ставрополя, Диана Келасова из Андроповки, Маргарита Крюкова из Буденновска... Молодые девчонки, которых больше нет. Наталье Земцовой в этом плане повезло чуть больше. Но все же...

Как мы можем призывать молодежь рожать и обещать достойный уровень медицинской помощи, когда элементарно не готовы даже предоставить место в роддоме для будущей мамы, на которую просят обратить внимание коллеги? И почему не можем перестраховать ее и себя, договорившись с другими родовспомогательными учреждениями о ее приеме? Зачем нам целых три суперсовременных, супероснащенных центра, если де-факто роженицу из группы риска мы отфутболиваем домой. А потом в случае ЧП начинаем ссылаться на возникшие из ниоткуда инфекции, эмболии, выискивать подвохи в поздней постановке на учет или просто несвоевременном обращении за помощью и т.д. Да и имеем ли мы после таких историй вообще хоть какое-то право просить семьи рожать? Честно, я не знаю. Минздрав СК тоже традиционно молчит. Может, хоть следствие даст ответы?

Марина КАНДРАШКИНА.