Максим Кудрявцев: «Цельтесь в Луну. Даже если промахнетесь, все равно останетесь среди звезд»

Фото: Ставропольская школа зимних видов спорта Ильи Авербуха «Наследие»

Признанных мастеров хоккейного дела на Ставрополье не так много. Воспитанников краевого спорта, поигравших на серьезном уровне, пока всего два — центрфорвард Егор Деркин и вратарь Максим Кудрявцев. Что характерно — оба сейчас трудятся в качестве тренеров в ставропольской школе зимних видов спорта Ильи Авербуха « Наследие ».

О спортивной карьере Егора Деркина мы уже ранее рассказывали, теперь пришел черед Максима Кудрявцева, который поиграл на серьезном уровне, в том числе в главном российском дивизионе — Континентальной хоккейной лиге. Как юный вратарь из южного города смог заявить о себе на всероссийской арене? Почему ему пришлось поменять несколько школ? Зачем хоккейным голкиперам теннисные мячики? Об этом и многом другом Максим Кудрявцев рассказал в интервью «Блокноту».

— Максим, Ставрополь и сейчас не назовешь крупным хоккейным центром страны. А в то время, когда вы начинали свой спортивный путь, в городе практически не было ледовых арен. А о том, что в краевой столице есть хоккейные команды, знали единицы. Каким образом вы оказались в хоккейном «котле»?

Вы правы, в 2008 году, когда я впервые встал на коньки, стационарных дворцов спорта в Ставрополе не было, существовали только два маленьких ледовых «пятачка» в торговых центрах. В один из них я однажды пришел покататься на коньках — и меня пригласили в детскую хоккейную команду.

— Сразу надели вратарские доспехи?

Нет, некоторое время играл в поле. Но поскольку ребенком я был довольно крупным, то быстро и сильно уставал. Однажды я пригляделся, чем занимаются вратари — и выяснилось, что у них все по-другому. Пока полевые игроки бегают и прыгают, голкиперы спокойно, никуда не торопясь, делают растяжку. В итоге я решил, что хочу так же.

Можно сказать, что вратарем я стал из-за лени. Но когда начал изучать вратарское мастерство, выяснилось, что тут все еще сложнее. Однако я уже втянулся, к тому же мне повезло — я попал в руки к легендарному Тоомасу Кулю, который в свое время защищал ворота сборной Эстонии на чемпионате мира, выступал в российских клубах. Он дал мне первые уроки по катанию, технике, вратарскому искусству. Раньше я вообще не слышал о слайдах, перекатах, работе с мячами. Тренер у меня как-то спрашивает: «А ты умеешь теннисными мячиками жонглировать?». Я ему отвечаю: «Что я, клоун, что ли?!». А оказалось, что это основа вратарского ремесла, эти упражнения прекрасно развивают реакцию и координацию.

— Часто приходится слышать, что вратари — это люди на своей волне.

Совершенно верно. Вратарь должен быть всегда начеку, при этом излучать хладнокровие и надежность. Но при этом голкиперу даже не с кем поговорить во время матча. Полевые игроки хотя бы на скамейке запасных могут парой слов перекинуться. В нашей профессии приветствуется нестандартное мышление, нетривиальный образ мысли. Говорят же, что нормальный человек  в  ворота  не  встанет. И это правда. Так что да, вратари — люди не от мира сего.

— Чтобы достичь хоккейных высот, в те времена, когда вы начинали, нужно было уезжать в серьезные школы в других городах, где есть возможность повышать мастерство. Вам тоже пришлось покинуть Ставрополь?

Когда я подрос — мне было лет 11-12, несколько человек, в том числе и я, стартанули в Санкт-Петербург — в академию «Спартака». Причем я сам позвонил тренеру, объяснил, кто я такой и чего хочу. Для него, конечно, это было необычно. Он долго пытался понять, откуда я. Говорит: ты из Севастополя или Симферополя? Про хоккеистов из Ставрополя никто тогда не слышал.

В общем, я поговорил с ним, а потом с родителями, поставив их перед фактом, что собираюсь уезжать. Не могу сказать, что он были очень рады тому, что их малолетний сын планирует отбыть в неизвестность. Но я их убедил, что это единственный путь стать хоккеистом – и поехал на просмотр. В итоге меня взяли в академию, но только потому, что я очень хотел стать вратарем. Так и сказали: раз глаза горят, то остальному научим. Если у человека есть желание — все двери откроются.

Конечно, на первых порах было тяжело. По сравнению с тренировками в «Спартаке», в Ставрополе мы просто ходили по льду пешочком. Чтобы восполнить пробелы во вратарском образовании, мне приходилось тренироваться дополнительно. Вставал в пять-шесть утра – шоколадку в зубы, и с баулом в метро. Добирался до дворца спорта, занимался на льду самостоятельно, потом — в школу, потом — тренировка с командой, а после — с еще одной командой, дворовой. В итоге прилично прибавил, за четыре месяца из дублера переквалифицировался в основного вратаря.

— Сколько времени вы провели в Санкт-Петербурге?

Около полутора лет, а затем перебрался в детско-юношескую спортивную школу Дмитрова, где все пришлось доказывать заново. Но это был правильный шаг, мне хотелось расти и развиваться. А в столичный регион стекается все лучшее со всей страны, в том числе и в хоккее. Там был очень серьезный уровень: много команд, несколько лиг, каждый мог найти себе место. Наша команда выступала успешно, перешла по итогам сезона из второй группы в первую открытого чемпионата Москвы среди юношей. Но потом пришел новый тренер, привел своих ребят — и состав команды сильно обновился. Среди лишних оказался и я.

Но я не унывал и отправился в другой подмосковный город — Ступино. Выступал сразу за две команды, считался перспективным вратарем, который со временем может заявить о себе в Молодежной хоккейной лиге. Но вскоре меня… отчислили. Были определенные проблемы с поведением: где-то кого-то не слушал, был на своей волне. В 15 лет такие ошибки встречаются сплошь и рядом.

Но, как известно, мы падаем для того, чтобы взлететь еще выше. Новый сезон я начал в команде в команде «Алмаз» из города Павлово Нижегородской области. Это был мой первый горький опыт, когда слова руководства расходятся с делом. Нам обещали золотые горы, но в итоге все оказалось, мягко говоря, не совсем так. Одно время нам пришлось даже жить в женском монастыре. Помню, тренеры дали нам выходной, но в шесть утра пришел священник — и отправил нас работать на сеновал. У них там с этим строго, люди привыкли работать без выходных. В этот момент я как раз оценил смысл выражения «В чужой монастырь со своим уставом не ходят».

— Любопытно. И чем закончилась эпопея в Павлово?

Однажды мы поехали на турнир в Тольятти, и я прямо оттуда махнул в Оренбург — в клуб «Юниор Газпром добыча», который выступал в зоне «Поволжье» юношеской хоккейной лиги. Причем не успел даже получить приз лучшего вратаря турнира, потому что моя новая команда уехала из Тольятти раньше.

Условия в Оренбурге были шикарные: и форму выдавали, и денежку платили, и жили мы в прекрасном отеле. На льду все также складывалось замечательно. Я зарекомендовал себя вполне достойно: вошел в тройку лучших вратарей лиги. В итоге меня вскоре пригласили в «Атланты» из Мытищ, который выступал в Молодежной хоккейной лиге. Со временем даже начали подключать к матчам в Континентальной хоккейной лиге. В общем, мечта была исполнена: я подписал первый контракт и начал профессиональную хоккейную жизнь.

— Чувствую, где-то здесь есть подвох?

В 2015 году «Атланты» из-за финансовых проблем приказали долго жить. Меня и ряд других ребят из Мытищ отправили в московский «Спартак», который, напротив, возрождался. Я там интересное прозвище получил — Джон Сноу.

— Кто это вас так?

У меня тогда были длинные волосы, а у нас играл американец Мэттью Гилрой, который любил сериал «Игры престолов» и считал, что я похож на одного из главных героев. Он и придумал.

— В «Спартаке» вы первым номером не стали. Как думаете, почему?

Вратарская бригада была внушительная, и в ней преобладали опытные ребята. А мне из-за молодости особо играть не давали. Постепенно во мне начала зреть мысль об обмене в другой клуб, где я мог бы получить игровую практику. Однако «Спартак» меня долго не отпускал. И все же на следующий год я оказался в другом московском коллективе — «Крылья Советов». В молодежке «Крылышек» я провел отличный, насыщенный сезон. Мы здорово пошумели в МХЛ: обыграли и ЦСКА, и нижегородскую «Чайку», и с питерским СКА «закусились» до серии буллитов. Конечно, никто не мог предположить, что это будет мой последний год на серьезном уровне.

— Что случилось?

Пошла черная полоса: меня начали одолевать травмы, к тому же я поругался с агентом – со всеми вытекающими последствиями. В итоге «поварился» еще в высшей хоккейной лиге: выступал за «Спутник» из Нижнего Тагила, затем отправился в Белоруссию, где играл за «Могилев» и «Бобруйск». Но травмы не отступали.

— У вас их много было?

Достаточно. То колени пришлось оперировать , то сухожилия порезал, то связки порвал, то сотрясение получил, то плечо выбил, то спину потянул… В общем, «съели» меня травмы.

— Но можно же было еще «попылить» в низших лигах, где нагрузки не такие серьезные?

— Это не для меня. Кроме того, там не платят таких денег, чтобы глобально рисковать последним здоровьем. Предложения из низших лиг и всяких турций были, но я скептически к этой идее относился. Меня несколько раз «спускали» из ВХЛ в ВХЛ-Б, я там насмотрелся всякого. Знал, что это такое.

— Расскажите же быстрее.

Вот пример. На одном из матчей проезжает мимо меня человек, а от него выхлоп на два метра. Спрашиваю — что случилось? А они, оказывается, чуть ли не всей командой из ночного клуба на матч приехали. Люди живут одним днем. Любят себя в хоккее, а не хоккей в себе.

Хотя не скрою — у меня в свое время тоже были проблемы. Когда надо было не просто работать, а грызть лед, я почувствовал какой-то расслабон. Подумал, что достиг всех высот, очень в себя поверил. Теперь своим воспитанникам все время говорю — надо работать как можно больше. Тренер сказал сделать 10 прыжков — сделай 13, это только для твоей пользы. Иначе нет смысла этим заниматься. Как говорил мне один опытный тренер: «Цельтесь  в  Луну. Даже если промахнетесь, все равно останетесь среди звезд».

— Сколько вам было, когда решили повесить коньки на гвоздь?

21 год. Решил дальше развиваться, как тренер. Опыт работы с детьми у меня уже был — когда восстанавливался после травм, приезжал в Ставрополь и давал мастер-классы юным вратарям. Скучно было сидеть дома несколько месяцев без дела, однако я тогда не думал, что стану тренером. Тем не менее, так получилось — и я уже втянулся. Для меня это новый вызов, который я с удовольствием принял.

— Переход из игроков в тренеры дался легко?

Вообще без проблем, потому что я люблю хоккей. И потому что сначала работал исключительно с вратарями. Определенные трудности начались, когда я получил команду в «Наследии». Здесь совсем другая специфика, к тому же нужно быть не только тренером, но и мотиватором, психологом, претворять в жизнь науку «кнута и пряника»: кого-то поругать, кого-то, наоборот, похвалить. Приходится искать тонкие ниточки, которые заставят ребенка активнее работать или, напротив, снизят градус агрессии. Понимаю, что как тренер я только начинаю свой путь, поэтому стараюсь постоянно учиться в профессии. Это очень интересно, но и очень непросто.

Считаю, что от тренера очень многое зависит. Он ключевой человек для каждого спортсмена (помимо, естественно, родителей). Понимаю, что я пример для этих маленьких людей. И как я буду себя вести, реагировать на ошибки и поражения, так и они будут повторять за мной.

— Как возник вариант с «Наследием»?

Сработало «сарафанное радио». Я тогда еще работал в Мурманске, но родители продолжали жить в Ставрополе. Подумал — почему нет?! В итоге отправил в «Наследие» резюме, прошел собеседование с Ильей Авербухом – и вот я здесь.

Когда мы только начинали, у нас в команде 2011-2012 годов рождения было всего семь человек. Но сейчас у нас полноценная команда — около двух десятков хоккеистов. Многие ребята пришли из других клубов. Хочется, конечно, чтобы все они были примерно одного уровня, мы к этому стремимся. Ставим задачи, которые стараемся вместе преодолевать.

— Чему учит хоккей?

Очень многому: коммуникабельности, трудолюбию, целеустремленности. Умению слушать и слышать, правильно выполнять различные задания. Плюс это прекрасная физическая подготовка и моральное воспитание. Это все ребятам в жизни пригодится. Даже если у них не получится с хоккеем — навыки, полученные на льду, в коллективе, помогут им найти свое место в жизни.

Я вспоминаю свои детские годы в спортивных интернатах и понимаю — это была прекрасная школа. Посоветовал бы многим «повариться» в таких условиях. Все расписано по минутам, но при этом тебе еще приходится подключать смекалку, чтобы, к примеру, распределить свой бюджет. Уже тогда включалась финансовая грамотность. Спасибо большое родителям, которые иногда присылали деньги. Но их надо было еще четко самому распределить на определенный срок, чтобы не «профукать» за пару дней и потом питаться только тем, что дают. Я с тех пор не могу есть гречку и рис, потому что они были практически в каждом блюде три раза в день. Большинство ребят, кого я знаю из тех времен — сейчас весьма успешные люди.

— Вы учиться по школьной программе успевали?

Похвалиться сплошными пятерками в дневнике не могу, но и в числе отстающих не был. Считался твердым середняком, хотя мне приходилось в основном заниматься самообразованием, поскольку очень много времени уделял хоккею. Школу не всегда успевал посещать, старался наверстывать дома. С юных лет на подсознательном уровне понимал, что знания — хотя бы по основным предметам, могут пригодиться в жизни. Что играть в хоккей всю жизнь я не смогу играть, у каждого есть свой предел.

— Как считаете, уровень развития хоккея в Ставрополе вырос с открытием школы «Наследие»?

Во-первых, «Наследие» — это дополнительный каток в городе, который открыт все лето, в отличие от других. И здесь можно заниматься всем желающим. Во-вторых, в Ставрополе добавилась еще одна школа , которая повышает уровень конкуренции. Возможно, со временем мы сможем проводить свой региональный чемпионат, это также будет способствовать выходу ставропольского хоккея на новый уровень. Мы для этого и передаем свой опыт воспитанникам.

Виктор Мирошниченко

Фото: Ставропольская школа зимних видов спорта Ильи Авербуха «Наследие»